О тех, кого мы потеряли



О тех, кого мы потеряли

В областном центре состоялись вечера памяти, посвященные писателю, фронтовику, офицеру-тихоокеанцу, почетному гражданину города Курска Александру ХАРИТАНОВСКОМУ. В сентябре ему исполнилось бы 95 лет.

Одним из центральных мероприятий стало открытие памятника на могиле Александра Александровича, которая находится на Аллее почетных захоронений на старом Северном кладбище. Данный монумент появился благодаря заботам и усилиям курянина-мецената Виктора ИСТОМИНА.

Интересное совпадение

На этом юбилейные мероприятия в областном центре не закончились. В жилом квартале между улицей Карла Либкнехта и Советской у памятного знака герою Порт-Артура, командиру миноносца Стерегущий Александру Семеновичу Сергееву прошла торжественная линейка кадетов школы №18, носящей имя этого героя. Когда-то недалеко от камня с мемориальной доской находился дом, где в 1863 году родился и провел юные годы Александр Сергеев. А сейчас мы отмечаем его 155-летие.

Наверное, так было угодно судьбе, чтобы дни рождения лейтенанта Российского флота Сергеева и писателя-мариниста Харитановского совпали, а еще Александр Александрович посвятил многие годы поиску материалов о жизни своего земляка и тезки, его родных и знакомых. Кропотливая работа воплотилась в историческом романе Господа-офицеры!.., вышедшем в Курске в 1994 году, который затем был переиздан в Ростове.

Неожиданная находка

В одну из недавних поездок в Москву, на уличном лотке (недалеко от проспекта Мира) я перебирал лежащие стопками разноцветные переплеты книг. И вдруг сердце забилось быстрее. С черно-коричневой обложки на меня смотрел бравый молодой матрос, на ленточке бескозырки которого сияла надпись Рюрикъ. Рядом с портретом красовались старинные медали. Сразу бросилось в глаза и название издания Забытые герои, а чуть ниже более мелким шрифтом История русско-японской войны 1904-1905 годов в биографиях, дневниках и воспоминаниях военных моряков. Книга вышла в Санкт-Петербурге в 2013 году. Автор Сергей Гладких.

Конечно, я не смог пройти мимо и купил этот сборник. А потом, читая содержание, был очень рад, что Его величество случай послал мне в руки два письма от моряков из экипажа миноносца Стерегущий. Того самого, подвигу которого и посвятил свой документальный роман наш писатель Александр Харитановский.

Из переписки Минера Денежкина

Иннокентий Алексеевич Денежкин родился в 1876 году в Тотемском уезде Вологодской области. В 1898-м был призван на флот и первое время служил в Кронштадте. Здесь он окончил Минную школу и затем был направлен в формируемый на Дальнем Востоке Квантунский флотский экипаж, размещавшийся в Порт-Артуре. И в 1903 году назначен минером на миноносец Стерегущий. Должен был демобилизоваться в 1904 году, но началась война с Японией, в которой 26 февраля в героическом бою погиб Стерегущий, а вместе с ним и автор этого письма:

Января 25.1904 г.

Иван Яковлевич! Имею честь поздравить вас с Новым годом и наступающей широкой масленицей О себе с Иваном Яков. Колосовым уведомляю, что мы живем, благодаря Бога, благополучно. Но только тем горько наше положение, что постоянно идет тревога с Японией, ждем с минуты на минуту открытия военного огня, и потому я поторопился вас, приятели, уведомить, а что остальное все идет блистательно: деньжонки есть, водочка здесь дешевая Все пройдет, перемелем, но не знаю, как успокоится с Японией: может быть, придется постлать постелю вечную на дне морском А остальное все трын-трава

Прощайте, приятели, спасибо вам за письмо, пишите и потом, а мы не задержим уведомить. Еще раз прощайте, Иван, Антон, Александр и Александр. Ваши товарищи и моряки Тихого океана Иван Яков. Колосов и Иннокентий Алексеевич.

Денежкин

Адрес мой: г. Порт-Артур, на эскадренный миноносец Стерегущий, минеру И. Денежкину.

Герой Стерегущего

Одним из участников знаменитого боя Стерегущего с четырьмя японскими эсминцами был минно-машинный квартирмейстер 2-й статьи Федор Дмитриевич Юрьев. Родился он в 1878 году в деревне Алексеевская Вологодской губернии. Ныне входит в Архангельскую область. Осенью 1899 года Юрьев был призван на флот. В Кронштадте его зачислили в Минную школу для нижних чинов. После года обучения, как один из лучших учеников, поступил в класс подготовки минно- машинных квартирмейстеров. По окончании занятий его направили в Квантунский флотский экипаж в Порт-Артур, и в 1903 году он уже числился в команде Стерегущего.

Юрьев был грамотен, распорядителен, вынослив и знаком с достаточно сложной техникой.

Бой Стерегущего получил огромный мировой резонанс. В газете Таймс прошла публикация, что якобы русский миноносец был потоплен двумя неизвестными матросами, задраившими себя в трюме и открывшими кингстоны. Каких-либо документальных подтверждений эта легенда не имела, поэтому Исторической комиссии при Морском Генеральном штабе России (МГШ), занимавшейся обобщением боевого опыта минувшей войны, нужно было проверить данную информацию. В 1906 году комиссия обратилась к четырем уцелевшим членам экипажа миноносца с просьбой описать подробности гибели корабля.

Именно поэтому и появилось письмо Федора Юрьева. Приведу его в сокращении и с некоторыми техническими поправками.

1906-го года мая 10 дня. Ваше письмо, Ваше высокоблагородие, от 27 минувшего месяца, получил я 8 мая, в котором Вы приказали мне описать все то, что я видел и делал во время гибели миноносца Стерегущего.

Я постараюсь, Ваше высокоблагородие, описать, сколько могу припомнить.

С 25 на 26 февраля (все даты даны по старому стилю В.Ж.) 1904 года ночью я простоял без смены до 5 часов утра у динамо-машины, потому что сменить было некому: минная команда была у аппаратов у минных (имеются в виду торпедные аппараты В.Ж.), а минный старшина Степанов был болен. В пять часов утра, кончив освещать, я вышел на палубу, увидел, что мы почему-то отстали от миноносца Решительный, потом опять его нагнали. Затем мы увидели на горизонте 4 неприятельских миноносца, которые идут нам навстречу от Голубиной бухты. Тогда я побежал на свое место по боевому расписанию к машинному телеграфу, где должен был быть подле командира за неимением боцмана и минного квартирмейстера, кроме того, должен перевязывать и убирать раненых.

Когда начали подходить к Артуру, японцы стали отрезывать нам путь, мы открыли по ним огонь. Выстрелов не больше сделали двадцати, кормовое орудие село, стрелять нельзя. Потом, боясь взрыва мин на палубе, минный офицер г. Головизнин выпустил из носового аппарата торпеду в ближайший к нам миноносец, но получился промах, из другого аппарата не стреляли, не знаю почему.

Наши повреждения: пробило борт и сделало пожар в запасной угольной яме Попало снарядом в котел носовой кочегарки, перебило трубки, котел прикрыли, и ход нашего миноносца убавился. Тогда японцы нас окружили и стали бить по выбору, что есть называется…

Нашего командира г. Сергеева ранило осколком, и я с помощью товарищей отнес на машинный люк, сделал перевязку его перебитой правой ноге, как мог, лишь бы кровь не шла. Потом старший офицер приказал спустить вельбот и складывать раненых, потому что их стало девать некуда с палубы. Тогда я обежал помещения и доложил, что только машинное отделение и кормовая кочегарка были сравнительно целы. Когда стали спускать с ранеными вельбот, то прилетел снаряд, перебил блок у кормовой шлюпбалки, затем другим снарядом разбило вельбот. При его спуске и меня легко ранило в левую ногу.

Затем я стал помогать сообщать рулевой привод, но тут румпель изогнуло снарядом, управлять стало нечем. потом я побежал стрелять, потому что комендоры были почти выбиты, но оказалось, снарядов нет, только одни ружейные патроны. Тут опять командира ранило в бок, я побежал перевязывать, только начал, как прилетел снаряд ко мне под ноги, разорвался, и меня бросило за борт. Что дальше было, не знаю. Вот, Ваше высокоблагородие, моя работа. Я все время боя был на верхней палубе, управлял за боцмана, тушил пожары, убирал раненых, распоряжался, сколько умел и мог, работами, а как утонул миноносец, не знаю и не видел.

Описал бы лучше, да все запамятовал; быть может, и еще что-либо делал, да забыл, потому что после этого был сильно изранен и лежал больной долго, с лишним 11 месяцев, да и память слаба стала. Остаюсь с искренним почтением Вам, Вашего высокоблагородия покорный слуга, отставной минно-машинный квартирмейстер 1-й статьи Федор Юрьев.

Из-за того что автор письма стал после ранений инвалидом и в Первую мировую войну уже не призывался на фронт, Сергей Гладких далее пишет, что Юрьев навеки остался в истории героем одного боя. А я смею добавить, что пусть одного, но какого!

Вячеслав Жидких