Средство от «Тигров»



Средство от «Тигров»

Помимо выдающегося романа Анатолия АНАНЬЕВА «Танки идут ромбом», о грандиозном сражении на Огненной дуге существует еще целый пласт литературы – рассказов, повестей и даже романов. Как, например, произведение Виктора КОНДРАТЕНКО «Курская дуга».

Истоки мастерства

Родился Виктор Андреевич в 1911 году в Харькове. Работал на заводе «Электросталь», параллельно учась в институте народного просвещения. Затем он перебрался в Киев, где окончил танковую школу, но из-за непреодолимой тяги к слову выбрал профессию военного журналиста. Он прошел всю войну в качестве корреспондента окружной газеты «Красная Армия». Позднее стал членом Союза писателей СССР, автором ряда поэтических сборников и нескольких прозаических книг. Умер в 1987 году в столице Украины.

Главное достоинство произведений писателя состоит в их кажущейся простоте и одновременной точности формулировок.

Легких танков мы не боимся, а если на наши позиции пойдут тяжелые Т-VI – «Тигры»? Они гореть будут дольше, только и всего! И это вовсе не бравада. Ведь автор не только непосредственный участник описываемых событий, но по своей военной специальности танкист, стало быть, вполне знал это наверняка.

Для курян его произведение ценно еще и тем, что описывает сражение на северном фасе Огненной дуги. Причем делает это писатель со всеми подробностями.

«Генерал кладет лупу, переводит взгляд на карту. От Орла до истоков Неруча шоссе вьется вблизи железнодорожной колеи. И только ниже хутора Маслово уходит в степные овраги, поворачивает на Ольховатку. Колено железной дороги подходит к станции Бузулук. Здесь оно резко выпрямляется, колея идет на Поныри… «Ольховатка и Поныри, про себя размышляет комкор, ключевые позиции северного участка Курской дуги. В этом направлении местность позволит противнику применить танки».

И еще две авторские ипостаси способствуют превращению количества страниц книги в ее качество. Тяга к аналитике, глобальному охвату, стремление показать происходящее со всех сторон, в том числе с вражеской, говорит о том, что он настоящий журналист. А создание художественных образов – что ему удается с блеском, демонстрирует прирожденного поэта.

Все вместе это позволяет представить, как ковалась победа, главными составляющими которой были стратегическое мышление генералов и непосредственный героизм, самопожертвование солдат. Что и стало главным предметом книги Виктора Кондратенко. Плюс описание самих событий – для понимания их масштаба.

Свидетельства очевидца

«В наступлении на Москву под Тулой Гудериан насыщал каждый километр 15 танками. Иная картина вырисовывалась на северном фасе Курского выступа. Здесь, по расчетам Курбатова, на главном направлении противник мог сосредоточить 42 танка, а в особых случаях 150 на каждом километре фронта! «И если учесть пехоту, минометы, пушки, авиацию… Чудовищная пробойная сила! Таран огня и стали… Удар может поглотить только полоса обороны с большой оперативной глубиной, – Павел Филиппович бросил карандаш в коробку. – Нелегко нам… Но и врагу приготовлены сюрпризы…» Еще с марта войска подготавливают огромные пространства Курского выступа к упорной обороне. На стокилометровой полосе резервные части день и ночь возводят укрепления. Строят их с большим искусством, в четыре линии, с отсеченными позициями, многочисленными минными полями, проволочными и электрическими заграждениями. Курбатов убежден: в Отечественную войну нигде еще не строилась оборона такой прочной и живучей, как на Курском выступе».

А затем из мыслительного пространства командующих, из картографической проекции стратегов переносимся в самую что ни на есть реальность – в начало сражения на северном фасе:

«Ветер прогнал черно-бурые дымы за гребень высотки. Павел Филиппович увидел вдали танки, они двигались и, казалось, выдували из длинных соломинок-пушек багровые пузыри. Они лопались, и по ветру летели дымки. «Вот и Ольховатское направление…» – подумал комкор. Танки выползли из рощ, из лощин. «Волновая атака». Курбатов вызвал авиацию и поговорил по телефону с артиллерийскими командирами.

Танки приближались. Впереди двигались «Тигры» с десантами автоматчиков. Павел Филиппович узнал тяжелые танки по длинноствольным пушкам. К ним старались прижаться бронетранспортеры с пехотой. На флангах ползли зелено-коричневые неуклюжие самоходные орудия – «фердинанды». В трехстах метрах от первой волны катилась вторая – средние танки, а за ними быстрым шагом шли штурмовые пехотные батальоны. И снова интервал в триста-четыреста метров и третья волна – средние, легкие танки и густые колонны пехоты».

Посредством неожиданного сравнения художник делает картинку не только зримой, а реально ощутимой даже на психическом уровне: «Подергивают стволами орудий, как тараканы усиками», – сжимая гранату, думал Тихон. Он заметил, как резко опустились стволы, и пригнулся».

Укрощение стали

И вот оно – заявленное средство, но это уже не от генералов, а от рядовых солдат – тех, кому непосредственно пришлось контактировать с вражеским железом:

«У меня, заговорил сержант, каждый солдат знает: если подошел «Тигр» к окопу, лови момент! На близком расстоянии не страшны ни пушка, ни пулемет. Можно под гусеницу мину подбросить, как сегодня сделал Тихон Селиверстов, а то и связку гранат. Гранаты разрушают звенья гусениц и опорные катки, «Тигр» вроде как с перебитыми лапами будет. <…> Я каждому пулеметчику говорю: твой окоп – твоя крепость. Постарайся эту крепость хорошенько оборудовать, скрыть от врага – и ты будешь неуязвим».

Чем все это закончилось, мы прекрасно знаем. Однако лучше всякого документа образное свидетельство художественного слова, как фотография из 43-го:

«На окраине Курска ветер взметал бурую пыль. Она клубилась над разбитым вокзалом, ржавыми цистернами и причудливым сплетением подорванных виадуков. На тротуарах лежали груды битого кирпича, блестело стекло. Улицы притихли. Жители укрылись в подвалах и щелях. На перекрестках стояли девушки-регулировщицы и патрули. Быстро проносились военные машины.

Над городом выли вражеские пикировщики. Они торопливо сбрасывали бомбы и уходили. На стенах домов змеились трещины, на крышах чернели провалы.

Курск искалечен, но не разбит, – думал Гайдуков, провожая взглядом немного изогнутую серую центральную улицу».

Олег Качмарский