15 апреля 1945-го года. Советские солдаты на привале перед штурмом Берлина мечтают о том, как будут жить после войны. Понимают: победа близко. Овчинников рассказывает, что если останется жив, то вернется работать в свой колхоз, построит новый дом. Сержант Зайцев, самый старший из ребят, мечтает воспитывать внуков.
Бабкин рассказывает, как со школьной скамьи любит одну девушку и, если вернется с войны, то закончит тот же вуз, что и она, женится и всех пригласит на свою свадьбу. Среди них и 21-летний водитель «Катюши» Александр Коршин. Он только слушает – мечтать не о чем, ведь на родине, в Татарстане, не осталось ни кола, ни двора. Уже на следующий день Бабкина убьет немецким снарядом во время наступления, а Александра Никоноровича спасет случай.
В 20-е годы никто и подумать не мог, что совсем скоро вновь грянет война. Семья Коршиных жила в деревне и занималась хозяйством. Средств девятерым домочадцам хватало. Правда, до того, как в Спиридоновку пришли колхозы.
Хозяйство стали конфисковывать, и мать не смогла этого пережить. Умерла от инфаркта. Спустя несколько лет от простуды скончался и отец. Дети осиротели, за какие-то недоимки дом, пристройки и все хозяйство у них забрали. Оставили лишь лошадь и козу. Малышей взял к себе старший брат Иван. Правда, у него уже тогда было трое своих детей. А теперь прибавилось еще столько же сестер и братьев. Приходилось сложно. Особенно, когда в Татарстан пришел голод.
Не ремесленник, так шахтер
Когда у меня спрашивают, как удалось выжить на войне, говорю, что слишком много ел в детстве конского щавеля. Бывало, нарвем его – целыми мешками. Положим в чугунное ведро, сверху две-три неочищенных картофелины и кружка молока. Вот и вся еда. Так и жили, вспоминает ветеран.
Приходилось Александру Никоноровичу нищенствовать, жить в детском доме. А в 1940-м, после выхода постановления о профучилищах, он отправился в Сталинскую область (ныне Донецкая). Хотел пойти в ремесленники, но разнарядка была только в школу фабрично-заводского обучения.
В мае 1941 года я успешно закончил эту школу и поступил на работу в шахту имени Киселева – это более 420 метров под землей. В мои задачи входило подавать порожняк.
Одновременно с этим Александр Коршин умудрился закончить курсы электрослесарей и готовился к поступлению на рабочий факультет. Но судьба распорядилась иначе.
Войну проспал
22 июня мы с ребятами договорились идти гулять на балку (так местные жители называют обросшие травой лога). Правда, я после ночной смены был, поэтому сказал, что приду после обеда. В 12 часов, когда я спал после ночной смены, прибежал дежурный и говорит: «Саша, вставай! По радио сказали: «Война!»
Большую баню, находившуюся при шахте, переделали в военкомат. Там выдавали оружие, переодевали и отправляли на фронт.
Друзья уехали по домам, а мне некуда, вот и решил остаться. Жил и работал на шахте до ноября.
Когда враг стал окружать город, шахтерское оборудование и людей пришлось эвакуировать. Тогда вместе с эшелоном и юноша уехал по направлению в Кузбасс.
Так как дорога туда проходила недалеко от родного села, парень решил навестить родных. В Спиридоновку Александр Коршин попал к ноябрю 1941 года. Возил зерно со станции, снопы, которые летом не успели помолотить. Так прошла зима. Весной парень пахал, сеял и боронил. А уже в конце лета его призвали в армию.
Тяжело в учении – легко в бою
По распределению Александр Коршин попал в пехоту. Учения проходили в Горьковской области.
В сосновом лесу новобранцы сами строили себе жилье. Хлеб получали рано утром, буханку делили на троих. Борьба шла за горбушку – ведь корочка сытнее. Поэтому делили по-честному – сегодня тебе серединка, завтра – мне,- вспоминает ветеран.
Молодым солдатам нравились занятия теоретические: по политподготовке или уставной. А вот остальные были очень тяжелыми: физическая подготовка, рукопашный бой, полоса препятствий.
Сдать зачет было не просто. Сначала в окопе 30 метров проползти под колючей проволокой, после – бун, сетка, зигзаг, перелезть через высокий фасад, в окна – а за ними чучела. За этими мнимыми противниками таились сержанты с палками. Если угадаешь, с какой стороны они нанесут удар и отразишь его – сдал зачет. Если нет – все заново.
Тяжелой была и полевая подготовка. 25-километровые марши, в которых нужно не просто шагать в полной амуниции, но и окопы рыть, от противника укрываться.
Оттуда возвращаешься – еле ноги передвигаешь. А в лагере встречает оркестр. Тут я почувствовал настоящую силу музыки, потому что она не только дух поднимала, она всю слабость как рукой снимала, и все в едином порыве готовы были ринуться в бой – противник бы не устоял.
Жарили одежду от вшей
Уже в первых числах ноября новобранцев отправили на фронт. Они думали, что едут в Сталинград, оказалось – в Великие Луки. Александр Коршин попал в 31-ю стрелковую бригаду 3-й ударной армии Калининского фронта.
Помню, мы отдавали одежду в дезкамеру – там ее выжаривали от вшей. Тогда и дуст не считался ядом, мы спаслись только благодаря ему – все волосяные места обработаем, и даже тиф не страшен.
23 ноября командование велело перейти в наступление, чтобы враг не успел свои танки и войска перебросить в Сталинград. Здесь 10 декабря Александр Коршин в бою был тяжело контужен и ранен.
Снаряд разорвался рядом, и меня отбросило в сторону, ударился головой о мерзлую землю, да еще и несколько осколочных ранений получил. Врач в больнице сказал, что я родился в рубашке – всего несколько миллиметров осколок не дошел до сердца.
В той контузии Александр Никонорович потерял слух и обоняние. Последнее к нему больше не вернулось. А кровотечения продолжались еще 10 лет после войны.
Тарантас оказался «Катюшей»
Из госпиталя Александр Коршин попал в выздоровительный батальон, а оттуда его забрали в артиллеристы.
Тогда слава шла о Катюшах, поэтому я врачу сказал, что мне стало лучше, и пошел учиться на командира орудия.
Остаток 43-го года прошел там: пришлось узнать много о разной технике.
Помню первые строевые занятия. Смотрим с ребятами, а на нас лезет какой-то тарантас на четырех колесах с дышлом, а сверху – рога какие-то. Спрашиваем у офицера, что это за каракатица, а он говорит, так это и есть «Катюша»!
Потом пришло указание готовить водителей на боевые машины. И старшина отправил Александра Коршина учиться, чтобы после войны у парня была специальность.
Мы изучали сначала нашу технику, а потом ту, которую давали американцы и англичане.
После обучения Александр Никонорович в составе 19-й гвардейской минометной бригады на первом Украинском фронте участвовал в боях под Львовом. 12 января 1945 года началось наступление.
Бои были на Сандомирском плацдарме очень тяжелые, немцы чувствовали, что война у их границ и отчаянно защищались.
Машина остановилась. Сердце – билось
К Берлину шли с тяжелыми боями – немцы не хотели сдавать свои позиции. Из-за того, что в установке Александра Коршина взорвалась ракетная часть, воевать дальше ему пришлось десятью снарядами.
16 апреля после мощной артиллеристской подготовки войска форсировали Нейсе. На другом берегу возле машины Александра Никоноровича разорвался снаряд.
Командира орудия убило, а меня ранило. От смерти только фуфайка спасла – вата задержала осколки, поэтому раны были неглубокими.
Уже через сутки Александр Коршин вновь пошел в бой. Теперь форсировали Шпрее. И повернули на Берлин.
Мы шли на передовой, чтобы возможные преграды противника сбивать залпами. Тут ни с того ни с сего моя машина заглохла.
Проверили электричество и бензин – все на месте. Уже хотели брать на буксир, но она внезапно завелась.
Я поехал догонять колонну, до нее оставалось 250-300 метров, как налетели самолеты и стали бомбить. Остановил машину, расчет весь – по кюветам. Как только самолеты отлетели, мы приехали к нашим. 2 машины оказались разбиты, четверо солдат убито, а восьмерых ранило.
«К.А.Н.»
22 апреля мы вошли в Берлин. И на ракетах написали: «Берлин, получай гостинцы от Сталинграда». И дали залп.
А потом пришлось пройти 3 кольца обороны, сражаться в уличных боях, захватывать дом за домом. И так – до рейхстага. 2 мая немцы капитулировали, а 3-4 бойцы пошли смотреть на Бранденбургские ворота, к рейхстагу. К тому времени уже все его стены были исписаны большими и маленькими буквами, посланиями и просто восклицаниями.
-Я написал только 3 буквы в уголке – «К.А.Н.» – Коршин Александр Никонорович.
Кормили немцев своей едой
Я однажды прочитал в газете, что советские войска вели себя страшно, когда попали в Германию, насиловали и убивали. Очень ругался, ведь такого не было и быть не могло. До Берлина я не только немецких женщин, но и мужчин не видел, кроме пленных и убитых. Население восточных районов, по которым мы шли, убежало на запад. А в пустых деревнях оставался только скот.
Когда бригада Александра Никоноровича зашла в одну из таких деревень, то услышала дикий рев – это коровы, оставленные хозяевами, мычали от того, что были не доены. Советское командование приказало прямо на землю сдаивать молоко.
Обидно было, винили командование. Ведь очень много наших людей вышли из плена. Нет бы, им поручить ухаживать за этим скотом, или согнать этот скот и отправить в Белоруссию или Украину, откуда коровы эти и были взяты. Этого не было.
А вот когда советские войска зашли в Берлин, то жителей находили лишь в подвалах.
Все дрожат, боятся, что их сейчас расстреливать будут. А мы наоборот. Открыли для них кухни. И здесь целые очереди образовывались. Подходят к повару и говорят: «Гитлер капут». Думали, что если этого не скажут, то повар им не нальет суп и куска хлеба не даст.
Конечно, были и возмущавшиеся солдаты, мол, чего это мы своих врагов кормим. Но приказ Сталина был. Хочешь жить – смирись. Так и смирялись, не трогали немцев.
Победу – тоже проспал
5 мая солдат вновь призвали к бою.
Восстала Прага, и чехи обратились за помощью к Сталину. Мы в составе 3-й танковой армии пошли освобождать соседей.
8 мая бойцы сделали небольшой привал: надо было проверить машины.
В 10-м часу вечера бежит командир и стреляет в воздух. «Ребята, Победа! В Берлине немцы подписывают акт о безоговорочной капитуляции». Механик тут же принес флягу и всем налил по 30-40 фронтовых. Ну и мне, хоть я и не пьющий. «Давайте, говорит, поклянемся праздновать День Победы кто бы и где ни жил, вспоминать всех своих боевых товарищей, живых и мертвых». Ну, я, с дурьей головы, и выпил.
12 часов после этого Александр Коршин ехал с болью в голове, а как только в Праге их встретили местные жители и позвали праздновать, отказался и лег спать.
Так и получается, что и начало, и конец войны проспал, улыбается ветеран.
А вот данное обещание Александр Коршин держит до сих пор.
Будущие офицеры в концлагерях
До 1946 года Александр Никонорович служил в Австрии, еще полгода в Чехии. А потом его зачислили в военное училище.
Нас собрали в концлагере Маутхаузен и поселили в бараке. Стали возмущаться, мол, разве поступил бы так со своими бойцами немец? А нам ответили: мы не немцы, мы – русские освободители. Но не беспокойтесь, в одном бараке мы провели санобработку, там чисто.
Так и ночевали победители: за колючей проволокой рядом с «душегубкой».
В них жгли людей фашисты. Заходим, а там весы стоят, так до сих пор и не понял, для чего, в правом углу – мешки с волосами, в левом – ботинки, туфли и детская обувь. Порядок везде. Людям говорили, что они идут мыться, а сами вместо воды включали им газ, чтобы задохнулись. А потом в двухъярусной печке сжигали. Страшно даже подумать! А рядом помещение для медицинских исследований. Там надписи на стенах. «Я из Рязани» , а фамилия – стерта. Кто стер и почему – не знаю.
Из концлагеря советские воины ехали в товарных вагонах, и после украинских тоннелей выходили все черные, грязные.
Это не Маша, а моя будущая жена!
Образование Александр Коршин получил во втором автомобильном училище, а в 1948 году стал офицером и отправился служить в Германию. Через 3 года вернулся в Россию и сразу поехал в Рыльск на работу.
Там находилась школа автомобильных механиков, где я был и командиром, и преподавателем.
Когда Александр Никонорович пришел знакомиться с начальником политотдела, то в кабинете у него увидел девушку.
Офицер говорит: «Маша, возьми документы!» Подходит дивчина. И я влип. Она худенькая была, ростом с меня, одета в простое платье, но хорошо подогнанное. Вышел оттуда и у офицеров спросил, кто это. Они отвечают, мол, новый делопроизводитель. А я им – какой это вам делопроизводитель? Это же моя жена.
Так и получилось. Более полугода ухаживал Александр Никонорович за девушкой, звал в кино и на танцы, провожал домой. А потом и пожениться решили. Несмотря на разные невзгоды и трудности, счастливая чета вместе прожила 60 лет!
Многое пришлось пережить, но я и сейчас думаю, что нужно помогать друг другу и уступать, так сказать, уметь переждать бурю.
Много испытаний выпало на судьбу Александра Никоноровича. Он пережил смерть родителей, детдом, войну и распад Советского Союза, пережил перестройку, смерть жены, гибель единственного сына. Но тот огонь, который горит в этом замечательном человеке, настоящем Победителе, дошедшем до Берлина, ничто не смогло погасить. Даже сейчас, преодолев 90-летний рубеж, Александр Коршин продолжает вести активный образ жизни. Он написал и опубликовал книгу, его приглашают в гости в школы и интернаты, он помогает детдомовцам. И на вопрос, как удается сохранять бодрость духа, отвечает так:
Все должно быть в меру. Я не пью, не курю, и всем советую то же. А еще – рожать не менее двоих детей. Тогда наша страна всегда будет сильна своим народом.
Алёна Гридина
