Сколько их полегло, это знают лишь ветры,
Это знают лишь ветры, что в березах шумят.
И стоят те березы, и колышутся ветви,
Словно кудри ушедших наших ребят
Владимир Загороднюк
Минувший год прошел для меня в бесконечных поисках родственников двух бывших разведчиц Брянского фронта, носивших романтичные кодовые позывные Ромашка и Фиалка. К сожалению, на почти три десятка писем, посланных с обращениями в Ставропольский край, Калужскую и Курскую области (в те края, где жили и работали эти женщины-учительницы), ответов получил лишь пять. Это оставило на сердце горький осадок, стараюсь не лично для себя, но чтобы сохранить память о героях моего Отечества. Поиски пока не закончены, все еще очень надеюсь дождаться откликов от некоторых адресатов. Однако есть примеры и другого внимательного отношения к поисковым запросам-обращениям. Об этом и хочу рассказать.
НА ПОИСК ПОДВИГЛА КНИГА
Год назад Тимская районная библиотека получила подарок повесть нашего земляка Андрея Крупенникова Из рощи виден Тим, вышедшую в городе Ставрополь (по месту проживания автора) в издательстве Аргус. По оформлению обложки я понял, что речь должна идти о военном лихолетье. И не ошибся: все, изложенное в этом объемном документальном труде, посвящено периоду Великой Отечественной войны и не менее тяжелым и голодным послевоенным годам. Повесть написана очень правдиво, понятным языком, приведены интересные фотографии.
Книга пользуется большим спросом земляков, поэтому до меня она дошла лишь поздней осенью 2015 года, в те дни, когда турки так подло сбили российский самолет-штурмовик, выполнявший законную миссию по борьбе с бандформированиями в Сирии. Как-то все печально легло друг на друга: и события сороковых годов, о которых рассказывает в повести автор Андрей Крупенников, и расследование гибели русского летчика в Сирии, о котором в те дни сообщали в новостных выпусках центральных телеканалов
Итак, я начал внимательно читать повесть. И чем глубже погружался в текст, тем четче всплывали в воображении отдельные эпизоды и люди, которых запомнил подросток Андрюша в годы войны. Обладая удивительной фотографической памятью, Андрей Михайлович ныне рассказывает о многих событиях, происходивших в оккупационный период в его родном селе Карандаково, относившемся тогда к Тимскому району. А меня подтолкнули провести поиски-исследования следующие факты, о которых я постараюсь рассказать.
ВСТРЕЧА С ПЛЕННЫМИ БОЙЦАМИ
Знойным летом 1942 года армада гитлеровских войск пришла в движение и прорвала фронт западнее Тима. Так началась знаменитая немецкая операция Блау. Фашисты рассчитывали взять реванш за поражение под Москвой. Возможно, что за Тим еще велись бои, но враг уже обошел наш городок с севера и устремился дальше на восток.
Немцы заняли село Карандаково и устроили в глубокой яме-карьере, из которой жители села брали глину, временный лагерь для советских пленных. Когда Андрей и его друг и сосед Толик Полянский шли по селу, то в этом карьере увидели двадцать красноармейцев, а с ними молоденькую медсестру по имени Оля. Девушка попросила хлопцев принести воды. В яму-карьер нещадно палило солнце, а укрыться от жары было негде, ни кустов, ни деревьев.
Ребята тут же сбегали за ведром с кружкой и принесли к забору из колючей проволоки холодной колодезной воды. Наверх поднялся юный боец и, поблагодарив, сказал, что уже сутки, как они попали в плен. Медсестра Оля молоденькая, чернявая, с бледным, но очень красивым лицом, возвращая ведро, также выразила признательность мальчишкам и тихо сообщила, что всего здесь 21 человек и что в плен они попали под Щиграми, среди них пятеро раненых. Парнишки еще раз принесли воды и ведро оставили у пленных.
Следующим утром ребята пошли по той же тропинке к яме. По пути они сообразили, что большая часть немцев двинулась дальше в наступление. Карьер оказался пустым, только ведро стояло на его дне. Когда мальчики немного успокоились, они забрали ведро с кружкой и пошли домой, размышляя, где же теперь пленные молоденькие бойцы.
После обеда Андрей, Толик и присоединившийся к ним Гриша Апальков пошли удостовериться, сгорела ли школа, как о том говорили. К счастью, здание было цело, и пацаны (чтобы не попасться на глаза врагу) побрели по полю, где уже начинала зреть пшеница. В воздухе мирно парили жаворонки и жужжали пчелы.
Вдруг ребята заметили примятые колосья и много отстрелянных гильз. Прошли чуть вперед и увидели лежащих одного за другим русских солдат в новенькой форме. Стали считать убитых был 21 человек. Бросались в глаза перевязанные бинтами руки, ноги, животы. И… Оля безмятежно (как пишет автор) лежала в ряду тех бойцов. Пилотка упала с ее головы.
Лежала, как живая, но с бледным восковым лицом. Глаза ее были широко раскрыты, кровь сочилась из груди, из разорванной пулей гимнастерки. Обеими иссиня-белыми руками сестричка туго сжимала маленький нательный крестик на серой тесемочке Далее по тексту повести: Русская пшеничная нива близ школы стала для советских парней и девушки с прекрасным именем Оля настоящей Голгофой, которую устроили фашистские нелюди, нарушив Международную конвенцию о военнопленных…
В ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ
Домой мальчики пришли, словно очумелые, и рассказали все маме Андрея Марии Пименовне. Она пошла к отцу Толика Роману Ермиловичу, который знал немецкий язык. Затем разыскали коменданта села. Он считал пленных партизанами и что их надо было уничтожить!.. На следующий день офицер разрешил похоронить убитых на сельском погосте, расположенном примерно в 300 метрах от места расстрела пленных.
Вернувшаяся с похорон Мария Пименовна рассказала детям о том, как все прошло. Сельчане вырыли на кладбище длинную могилу, дно которой выстлали соломой. Каждого убитого обернули в простыню. Медсестру Олечку положили посередине бойцов, пилотки им на грудь. Священник отец Яков из соседней Успенской церкви отслужил заупокойный молебен. Многие из присутствующих (в основном это были пожилые мужчины) горько плакали
Очень важная для поисков деталь: Андрей Михайлович пишет, что перед захоронением у каждого погибшего из кармашка гимнастерки извлекли черный пластмассовый медальон. Мария Пименовна Крупенникова взяла их на сохранение. Она сказала детям, что, когда придут наши, отнесет эти медальоны в Тимский райвоенкомат. Военком извещением сообщит родным о гибели бойцов и месте их захоронения.
Я внимательно прочитал до конца всю книгу Из рощи виден Тим, но больше нигде не встретил упоминаний об этих смертных медальонах. Могу лишь сказать, что мама Андрея была истинно русской женщиной порядочной и честной, и она не допустила бы того, чтобы медальоны затерялись. Но какова их дальнейшая судьба, мне неизвестно. Неизвестно также следующее: посылались ли тогда в 1943 году (после освобождения района) похоронки из Тимского РВК родным расстрелянных юных солдат? Для этого надо поднимать в архивах документы за весну-лето 1943 года. И меня очень удручает следующее: допустим, записки с именами погибших бойцов были переданы по назначению, но почему тогда на братской могиле нет имени медсестры Оли? Не означает ли это, что и имена остальных двадцати убитых молодых бойцов канули в Лету? Вот такая невеселая загадка истории родного края, и решить ее можно только сообща!
Вячеслав ЖИДКИХ
